Гостем шоу Глеба Чернявского и Владислава Воронина «Нет темы!» стал глава департамента судейства РФС Павел Каманцев.
• Сколько зарабатывают судьи и какая премия ждет лучшего по итогам сезона?
• Почему судей до сих пор проверяют на полиграфе и как его обойти?
• Существует ли антиспартаковский заговор?
• Что делают для возвращения офсайдных линий?
• Избиения судей в любительских лигах в регионах – там Медиалигу придумали давно?
– Наверное, это был первый тур, матч «Ахмат» – «Спартак». Он породил много эмоций со стороны «Спартака» и его многочисленных болельщиков. Мы тогда сразу же попытались войти в медиапространство и объяснить судейские решения. Только был один нюанс.
Когда мы пришли руководить судьями, то сразу определили, что будем вносить определенные изменения в трактовки правил. Например, наступы. Не любой наступ – это нарушение или желтая карточка. Или локти: не любое касание локтем головы – это нарушение, желтая карточка. Старались объяснить судьям, что нужно делать определенный градиент: разграничивать эти ситуации. Чтобы у нас был более динамичный футбол, чтобы он соответствовал требованиям УЕФА.
Люди все еще воспринимают судейство на уровне 2-летней давности, еще не знают всех новых требований и пожеланий. Мы их озвучиваем периодически, но у этого есть инертность. Поэтому при просмотре говорят: «Здесь наступ. Почему нет желтой?»
Тренеры тоже жалуются. Но после того, как мы читаем лекцию, большинство их них говорит: «Ой, это здорово. Мы видим, что это по-футбольному. Если игрок наступил на краешек стопы одним шипом вскользь, не надо свистеть. Нам не нравятся такие пенальти, потому что это мешает игре. Да и в Европе так не делают».
Из-за этого первый тур и выдался очень жарким. Я считаю, мы максимально открыто объяснили все решения Владислава [Безбородова], поддержали его. И он отлично отработал шесть туров подряд – это рекорд.
– Высказывания не запрещены. Просто подходим разумно. Мы дали новые трактовки, которые надо донести до команд и болельщиков. Я через два дня был на «Матч ТВ» в программе «Правила игры». Мы этот матч обсуждали, я все рассказывал.
Правильнее, когда ответственность на себя берут руководители судей, а не сам арбитр. И мы четко сказали, что Безбородов принял такие решения, потому что были такие рекомендации. Если они вам не нравятся, то вопросы к руководителям Владислава, которые согласовали такой подход.
Безбородову здесь нечего комментировать. Он принял решения в соответствии с тем, что мы ему сказали. Если он будет об этом говорить, возникнет негативный фон, будто бы он оправдывается. Насколько сам Безбородов хотел говорить, я не знаю. Его просили высказаться, да, но я сказал, что мы сами эту тему закроем. Мне кажется, мы ее максимально публично закрыли.
Ничего бы не изменилось, если бы Безбородов пошел сам объяснять решения. Это бесполезно. Время после матча больших клубов – оно точно не для объяснения. Это все равно что идти против цунами – можно выйти и героически сгореть, но чего мы добьемся?
Мы выпускаем материалы ЭСК во вторник вечером, максимально быстро. В понедельник до 0:00 к нам поступают письма, а в 12:00 во вторник они уже рассматриваются.
– О, спасибо за этот голевой пас, очень хороший вопрос. Да, можно сказать, что мы работаем для оправдания судей.
А можно разобраться в том, что происходит. На примере того же «Спартака». В матче с «Ахматом» случилось три спорных момента. Две ситуации – с Рыбусем и неназначенным пенальти – клубу были понятны. Третья – с Шелией и Соболевым – все еще вызывала вопросы.
Вот только «Спартак» пишет запрос на все три момента, потому что им важно получить наше разъяснение. Я не против, но медийно это как звучит так? В понедельник «Спартак» подает жалобу против трех моментов. Но, как я понимаю, на самом деле, они против только одного. По двум другим им просто интересно получить нашу позицию с хорошим описанием. Мы рассматриваем все три, а нам говорят: «Ну вот. Везде судей поддержали».
Так и с другими клубами. Из толкового к нам приходит один спорный момент, а еще шесть – в нагрузку. И что получается? В понедельник разговоры: «Отвратительная работа судей. Шесть-семь ошибок увидел статусный клуб». А потом ЭСК говорит: «В семи случаях судья был прав».
– Это ошибка, она была учтена в рапорте. И поэтому у Безбородова не пятерка с плюсом, а пятерка с минусом.
Ошибок судьи в матче очень много. Но есть такие, которые физически их невозможно увидеть. Это так называемая мелочевка. Думаю, их с десяток у любого судьи за игру может быть. С таким бухгалтерским подходом можно насыпать любому арбитру, можно ставить двойку практически в любом матче. Мы стараемся смотреть на картину в целом. Если были ошибки в обе стороны, это окей. Если идет в одну, это повод задуматься, почему так происходит: давление команды или еще что-то. Такие ошибки, как с тем угловым, случаются. И угловой – это все же не пенальти.
– Понимаете, в Европе многие моменты отдают на откуп судье и говорят: «Тут можно понять и так, и так. Мы в целом поддерживаем судью». И не вмешиваются: динамика и рекламное время важнее. У них там своя логика – правильная и хорошая.
У нас же возникает серая зона: есть очень хорошие судьи и есть судьи, пока не достигшие этого. Если мы скажем, что можно поддержать любое решение судьи, возникнет просто ад.
Помните, весной был не один комментарий: «ВАР надо отменить. Он так плохо работает, игра на 20 минут дольше длится. Когда у нас возникла сложность со сменой провайдера, все клубы сказали: «А как мы вообще будем без ВАР-то жить? Как жить без офсайдных линий? Ассистенту доверить, чтобы он принял решение?»
Мы ментально не готовы к тому, чтобы не перепроверять каждое решение. Наверное, придем когда-нибудь, чтобы доверие к судье в поле будет на таком высоком уровне, что не надо будет с лупой пересматривать какие-то моменты.
Я знаю общее обсуждение: «Давайте не будем лишний раз вмешиваться. Бог с ним – какой-то момент». Но это заканчивается на моментах против твоей команды. Что показывают все игроки, тренеры, персонал? Иди посмотри. Почему ты не посмотрел?
– ВАР – это парашют. У нас есть много не самых опытных судей, которых нужно поддержать, дать им право посмотреть. Да, это может вести к лишним просмотрам, но если взять статистику, то количество ключевых ошибок, не исправленных ВАР, у нас их сейчас две [за сезон]. Вопрос лишних просмотров, мне кажется, уже никто не поднимает.
– Там и под 40 километров бегут по флангу. И платят по 80 фунтов за билет. И целиком заполняют стадионы.
– Сколько спортивных журналистов в России? Наверное, тысяча человек. Сколько их в Англии? Намного больше, чем у нас. Там есть регби, плюс англоговорящая среда в мире больше. Где будет больше профессионалов? Так и с судьями.
Воронка для выбора в Англии больше, а дальше идет качество системы воспитания судей. Суперкачественной ее, к сожалению, в России не было. Мы ее строим: мучительно, с ошибками. У нас было мало соревнований, мало судей, низкая плата, низкий престиж. Есть отдельные суперклассные арбитры – они востребованы в Европе, держат уровень. Но большого количества, ротации и конкуренции у нас объективно нет.
Мы работаем: ввели ЮФЛ, повысили оплату, стали строже наказывать за заходы в судейскую – именно на низшем уровне. Это создает более профессиональное отношение: обучаем судей английскому, через часы отслеживаем их тренировки в течение недели. Это даст эффект, но со временем.
В Англии, чтобы вы понимали, в некоторых матчах используются два реплэй-оператора – за счет этого ракурсы выбирают в два раза быстрее. Иногда используется два ВАР, иногда сажают опытных арбитров. У нас сейчас столько судей просто нет. Да, мы можем говорить, что у нас все плохо, а можем говорить, что пытаемся исправить ситуацию. Мы ее исправляем и стремимся создать нечто лучшее. Если сравнивать с временем до ВАР, то у нас, думаю, доверие к судейству возросло.
– Это значит, что нет доказательств ошибки. Что означает фраза «решение подтверждено»? Значит, ВАР не нашел ошибку. А не то, что ВАР сказал: «Молодец. Я тоже уверен, что у тебя все хорошо».
Если очевидную ошибку судьи на ВАР не зафиксировали, если нет хорошего кадра, они говорят: «Ты прав». Но не надо видеть здесь фразу в духе: «Я голову готов дать на отсечение, что ты прав».
Просто ВАР, исходя из своей картинки, не видит, что арбитр не прав. Отсюда и фраза Турбина: «Доказательств нет». Но люди, не понимая этой специфики, начинают стебаться и говорить: «Что-то они там видят. Что-то не видят. Какой-то у них там непонятный сленг». Но это терминология судейская, фразы произносятся быстро, в стрессе.
Нам еще говорят: «Зачем вы смотрите офсайды, если нет линий, вообще перестаньте их смотреть, доверяйте ассистентам».
Протокол ВАР даже без линий обязывает нас проверять офсайды, так работает система. К тому же есть линии расчеса поля, линии центра поля, линии штрафной, по которым можно ориентироваться. Есть ситуации, когда можно даже без построения линий поймать минимальный офсайд. Например, при входе в штрафную.
Да, сложная ситуация, без линий плохо. Признаем, пытаемся исправить.
– В связи с ситуацией мы не расскажем вам ни кто разрабатывает, ни как. Надежда есть, что появится. Объявим, когда они у нас будут. Это вопрос не денег, а санкционных ограничений. Если это станет публично известно, то есть вероятность, что этим компаниям скажут, что с Россией лучше не взаимодействовать. И мы начнем путь с новым подрядчиком – это еще дополнительное время. Секрет заключается только в этом.
Возвращаясь к эпизоду с Карраскалем: есть очевидные офсайды, которые ассистент может все-таки пропустить. Да, в большинстве случаев ассистент Премьер-лиги не имеет права пропустить метровый офсайд, который видно на камере. Этого не должно быть никогда, этого практически никогда и не бывает. Тем не менее иногда может случиться. Тогда ВАР поможет, он эту ситуацию сможет поправить. ВАР без офсайдных линий смотрят именно для этого, а не для 10-сантиметровых офсайдов.
С Карараскалем было как: ассистент видит офсайд, фиксирует его, произнося «Жду». Это значит: «Я зафиксировал офсайд, но жду завершения атаки, потому что вы меня перепроверите». Мы уже многим рассказывали про эти «Жду-жду-жду». Я, честно говоря, когда эти комментарии услышал, был немного в шоке. Есть люди, которые этой специфики работы ВАР не понимают.
– Думаю, подозревали, поскольку камера в ВАР-центре была расположена иначе.
Я судьям сказал так: «Публикации переговоров ВАР – для вас это неправильно, плохо, на вас это влияет. Это наша действительность, но мы к этому все равно придем». Мое четкое убеждение – через год-два это все будет. Если в Англии начнут публиковать переговоры судей, это появится в других странах через какое-то время.
Почему мы делаем уже сейчас? Чтобы не получить решения откуда-то сверху, что это надо делать срочно и во всех матчах. Так мы начали сами потихоньку пробовать. Когда мы выбирали матч, выбрали самых стрессоустойчивых и хорошо работающих и в поле, и на ВАР арбитров.
Естественно, когда они понимают, что камера расположена в ВАР-центре немного иным способом, речь становится более чиста и правильна.
– Стиль идет от характера. То есть стиль Кукуяна неприменим к более нордическим людям. Они будут выглядеть в этой роли нелепо. Кукуян выработал свою манеру, она хорошо воспринимается игроками, он в ней органически существует. У каждого свой язык. В этом и разница большого мастера – он может ошибиться и получить двойку, но на поле тренеру он донесет видение.
Допустим, диалог:
– Ты почему в начале желтую не дал? – спрашивает тренер.
– Да я вам хотел дать побороться, чтобы нормально поиграли, – отвечает судья.
Важно разговаривать. Но, конечно, молодой судья в десятом матче в РПЛ не может приобнять тренера и сказать: «Дружище, да тут все нормально. Ну а там пару желтых пропустил, да».
– Детектор лжи – это абсолютное зло. Но еще большее зло – этические нарушения. Как бороться с этическими нарушениями без проверок и отстранений? Никак.
В случае проверки судьи у нас есть перечень пунктов, которым мы следуем. Полиграф – последний, седьмой пункт проверки, он проводится только по желанию арбитра.
Перед этим идет решение ЭСК по ключевым моментам, поминутный разбор матча, поминутный разбор ЭСК вообще по всем моментам, которые могли влиять на исход игры. Запрос баланса, запрос сведений об имущественном состоянии, ставки и так далее, и тому подобное.
Предположим, вы собрали эти сведения, все в норме, но есть необъяснимое решение судьи. Что с этим делать?
– Есть два или три способа обхода полиграфа. Например, дыхательный. Или когда ты сам себе боль причиняешь, сбивая показатели. Есть еще медикаментозный способ, когда ты разгоняешь или замедляешь психику. Все эти способы давно исследованы, они ловятся.
Полиграф будет бессмысленным, если просто спросить судью, брал ли он когда-либо взятку. Да и не только судью – полицейского, банкира, бизнесмена, кого угодно.
Но если проверять в привязке к конкретной ситуации, когда высоки риски в связи с этой проверкой…
– Дело не в сердечке. Там шесть показателей. Например, на потожировой показатель вы не можете повлиять. Он не контролируется мозгом, вы не можете себя заставить не потеть.
Проверка судей на полиграфе – она добровольная и только дополняет картину. Да, может быть ощущение, что есть нечистоплотность, что она в нескольких матчах, анализ сезона это показывает, эксперты подтверждают. Но есть же смысл дать арбитру дополнительный шанс защитить себя?
– Мы не обсуждаем полиграф в разрезе конкретных судей. Добровольно информацию про полиграф не распространяем. Если затребуют через суд, это их право. Мы никого ни к чему не обязываем.
– Матюнин не включен в список обслуживающих судей. Можно сказать, он не в заявке.
– Нет. Я сейчас объясню, почему он невозможен.
Во-первых, любой заговор всегда математически раскладывается. Во-вторых, мы создали такую систему, что тут два варианта: либо мы против заговоров (и антиспартаковских, и вообще любых), либо мы настолько круты, что делаем это в прямом эфире и дурачим всех.
Смотрите: все департаменты разделены, есть система ротации судей, есть люди, которые ставят оценки, есть люди, которые объясняют решения. Все это публикуется, с видео, максимально публично.
В общем, мы создали систему, в которой заговор возможен только в том случае, если между собой договорятся одиннадцать человек. И публично все сделают.
Как вы считаете, это физически возможно? Да еще и на системной основе?
– Условно, гипотетически представим, что я говорю судье: «Эту команду нужно прибить». Он спросит: «А дальше что? Вы же мне плохую оценку поставите, будете меня проверять».
Предположим, что говорю ему: «Да ладно, будет все нормально». Снова гипотетически представим, что дальше я иду к инспектору, прошу его: «Инспектор, ставь ему хорошую оценку». Окей, инспектор ставит ему хорошую оценку.
Это пересматривает департамент инспектирования. И говорит: «Что-то инспектор тут не прав». Я иду к департаменту, говорю: «Слушайте, тут все правильно, не надо ничего».
Дальше клуб подает жалобу, говорит: «Погодите?» После этого я между семью экспертами бегаю, которые раньше еще и иностранцами были. Как это все работает? Если и существует такой заговор, это на уровне тайного международного правительства. То есть это очень крутой заговор.
Когда мы вместо того, чтобы оставить все в одних руках, распылили процедуры, расписали их, сделали все публичным, а теперь плетем заговоры. Хорошо, предположим, схожу я ко всем, со всеми договорюсь, все увидят эту дичь. Сколько я сделаю таких туров? Один? Два? Прежде чем «Спартак» добьется того, что меня уберут. Да и не только я, а любой последующий.
– Соболев не то чтобы согласился, он не рьяно возражал по этому поводу.
Игроки, кстати, по-разному футбол видят в зависимости от амплуа. Джикия оценивает момент как игрок обороны, он понимает, что руками надо работать. Это дает тебе преимущество. Соболеву, как человеку, который, наоборот, хочет получить преимущество в атаке, никакие руки, зацепы не нужны. Ему желательно, чтобы перед ним все расступались, и он шел к воротам. Это им на лекции хорошо показали, мне кажется, игроки задумались.
Самое главное, им пояснили: если будет такой же момент против вас, будет оценен также. Правил никто не знает, учить их не хочет. Все хотят одного – единообразия. Мы сказали: «Вот клип, мы будем судить так». Дальше возникает обсуждение: «Нам так нравится, не нравится».
Мы говорим: «В стране есть уголовный, административный кодекс – всем силовым аппаратом государства обеспечивается их выполнение». Ваше эмоциональное отношение к этому не влияет ни на что. Так же и нам ФИФА спускает правила игры – дают определенные разъяснения. Департамент судейства докручивает это до нашей реальности – вмешательство ВАР у нас просят делать в большем количестве ситуаций. Потому что мы не готовы к восприятию, что судья разобрался на поле лучше. Это наша реальность, мы понимаем и открыто о ней говорим, но при этом в правилах мы четко следуем разъяснениям ФИФА.
Правила же меняют не для того, чтобы всех запутать. Так стремятся поддержать падающий или стагнирующий спрос на футбол – он не прогрессирует, как тот же киберспорт. И надо делать все, чтобы усовершенствовать картинку.
– Это очень пограничный момент. Кстати, за слово «пограничный» нас стебут после каждого решения ЭСК. Будто мы каким-то образом оправдываемся: мол, момент такой сложный, что сами разобраться не можем. Здесь смысл в другом: мы пытаемся приучить публику, что нет черно-белых моментов в футболе.
Момент с Песьяковым – чуть-чуть добавьте динамики, вопросов бы не было никаких. Все бы сказали: «Чистый пенальти». Если бы была скорость чуть меньше, тоже не было бы вопросов: «Это несчастный случай». Момент оценки динамики и безрассудности каждый раз очень сложный.
Именно такого конкретного клипа не было. Были другие – где несется вратарь с огромной динамикой и сбивает игрока после того, как он уже без мяча. Это пенальти, потому что речь о большой динамике. Плюс есть безрассудство некоторое, потому что он не думает о здоровье нападающего.
А случаются такие ситуации, когда все медленнее, где вратарь слегка докатывается и касается.
Пенальти в матче «Ростов» – «Оренбург» – посередине этих двух клипов. Нам говорят: «Неужто вы не можете прочитать лекции судьям так, чтобы они все уже однозначно поняли?» Я вам могу сказать, что рассматриваются все моменты. Спрашивается мнение авторитетных судей, менее авторитетных, опытных-неопытных. По таким моментам мнение часто расходится. Есть судьи, которые говорят, что формально касание есть, шипы – проще назначить пенальти. А кто-то отвечает: «От нас футбол такого не ожидает».
– Четких правил не существует. Например, момент: рука, идущая в упор. Он абсолютно четкий, всем понятен. Но там тоже существует нюанс. Есть отдельный клип, который мы показываем на лекциях, где футболист специально падает на руку, чтобы ей отбить мяч. Об этом никто не знает, а судьи обязаны знать. В правилах такие детали описаны общими словами – это не уголовный кодекс, в котором написано, что убийство такое или сякое. Вот вам квалифицирующие признаки, сумма ущерба. А в футболе как прописать: динамика большая или не очень большая?
– Мы раздадим все эти клипы. Сейчас вычитываем, оформляем.
Судейский корпус просят давать больше переговоров ВАР, просят давать больше объяснений. Надо день и ночь быть на телевизоре и все всем рассказывать. Есть два нюанса. Первый – все-таки мы занимаемся управлением судейством, а не рассказываем об этом. У нас основная масса сотрудников и административного состава направлены на то, чтобы управлять. Чтобы все до места доехали, аккредитации получили, карты болельщика оформили, зарплату вовремя получили – это основная часть нашей работы.
Есть дополнительная часть, где мы со СМИ взаимодействуем. Мне кажется, взаимодействуем больше, чем предыдущие руководители. Ходим во все передачи и не занимаемся редактурой. Мы к вам пришли откровенно, темы не согласовывали. Потому что для нас ценность – создать доверие. Мы пришли не в дружелюбную обстановку, а в передачу, которая нас критикует каждые выходные. Мы готовы с вами дискутировать и в дискуссии показать, что у нас есть что сказать. Это единственный способ завоевать доверие.
– Если что-то делаешь, желательно делать это хорошо. Мы анализируем каждую нашу инициативу, которую запускаем. Не все они получаются блестящими. Люди непосвященные – они посмотрели и сказали: «Окей, это открытость». И у них уже на этой стадии есть полная удовлетворенность.
Но мы собираем более обширную обратную связь и понимаем, что там иногда бывают ляпы и неоднозначные выражения вроде «доказательств нет». Переговоры ВАР нужно давать – это моя убежденность. Но ФИФА запрещает использовать переговоры, кроме как для обучающих целей. Да, мы специальным образом обходим это и говорим, что обучаем не только судей, но и всю общественность.
– Еще ни у кого согласования нет. Из тех, кто находится в УЕФА, пока публикуем только мы.
– До налогообложения? да.
– Да.
– Нет, сейчас 115 тысяч. 200 станет, начиная с 19-го тура, где будут работать лучшие судьи по нашему рейтингу.
– Будет получать. Сейчас 57 с чем-то.
– Судья после половины чемпионата попадает в категорию 1 или 2 – и начинает получать более сложные матчи. Если он в них не справляется, значит и рейтинг будет ниже, и категория тоже. Тот, кто прошел чемпионат качественно, заслужил доверие и будет работать последние 12 туров, получит почти двойную оплату.
Все будут стремиться попасть в эту часть. И сейчас, за что мы благодарны и РПЛ, и клубам, и бюро РФС, Кубок России будет тоже с повышающейся ставкой. В Кубке у главного судьи будет за матч, по-моему, 160, 200 и уже финальная стадия – 300 тысяч рублей.
– Да. Но нужно учитывать, что есть месяцы, когда судьи не работают. Поэтому, когда мы это справедливо размазываем, получается сумма немного другая.
Самое главное, на четвертый год зашита индексация – и мы, надеюсь, уйдем от проблемы, когда один раз повысили, а потом десять лет не повышали. Сначала 90 тысяч получали, и это тянулось-тянулось. Потом подняли до 115 – и дальше опять [повышения] не происходило.
Вводим финансовую независимость, как мы считаем. Понятно, что всех коррупционных рисков не избежать, но зарабатывать судьи уже будут достойные деньги. Они, думаю, станут сопоставимы с какими-то игроками РПЛ.
– Не на всех. Это большая инерция изменения: есть уровень судейства, а есть восприятие уровня. Это займет годы, пока все поменяется.
– От нужного, думаю, мы на четверке находимся из десяти. Но хочу сказать, что стало лучше.
–
– Думаю, что здесь важна власть, управление игрой. У этих людей нет цели кому-то что-то доказать. Это просто крайне важная роль на поле. Вы сами представляете, что такое серьезный матч без судьи – даже на любительском уровне. Это закончится драками в 10 играх из 10.
В большинстве случаев судьи – это люди, которые безумно любят футбол. Я вот его настолько не люблю, не готов смотреть по 16 матчей за выходные – всю Первую лигу и РПЛ. А для них это удовольствие, обсуждение моментов. Плюс есть те, кто получал травмы, но хочет остаться в футболе.
В общем, мотивация быть судьей – это чувство власти. Кайф от того, что ты правильно что-то разрулил. То же самое можно сказать и с судьями федеральными, их тоже никто не любит. Судей вообще никто не любит – ни спортивных, ни арбитражных. Нет среди них героев. Да, бывают абсолютно великие ситуации в Англии, Америке, где их пиарят. Они пишут длинные решения. Так и среди футбольных судей тоже есть очень уважаемые люди – кто завершает карьеру с позитивным бэкграундом. Но если брать среднестатистического, работает так. Вынесли решение в твою пользу, ты говоришь: «Большое спасибо. Я побежал». А тот, кто негативит, обязательно напишет отзыв., какой мерзкий судья.
Для тех, кто в элите, это еще заработок, престиж. Думаю, в России в спорте не так много месте, где можно заработать такие деньги, какие сейчас могут судьи. Или возьмите легкоатлетов – зачем они идут в этот спорт? Разве те, кто не олимпийские чемпионы, много зарабатывают?
– Физической расправой, слава богу, у нас уже тоже не угрожают. Кричать, мне кажется, стали поменьше. Это вопрос культуры боления: она у нас повышалась, уже были интересные акции у фанатов. В связи с этим и к судьям они стали меньше придираться. Мы же смотрим за рубеж и видим, что судья – часть процесса. Можно на него кричать, но лучше от этого он судить не станет. Это просто выплеск эмоций.
Я не знаю судей, которые из-за давления сильно переживали – именно на уровне РПЛ. Они прошли уровень детских соревнований. Их после этого уже ничем не смутить. Там ни КДК нет, ни камер, ничего, тебя никто не защитит. К нам иногда приходят обращения о том, что происходит в региональных соревнованиях. Там бывает очень жестко, до драк доходит.
– Да. Есть тип родителей, которые, скажем так, сами не реализовались в футболе, а за счет детей пытаются эту реализацию получить. И 10-летних гоняют так, чтобы результат уже был.
– Да они и между собой дерутся! Я вам так скажу: медиалига в регионах и в низших лигах существует давно, просто это никто не снимает.
– Выживать. Эти ситуации случаются постоянно. Такова жизнь. У нас 35 тысяч человек погибают в автомобильных катастрофах – это печально, неправильно. Нельзя обгонять, не надо ехать 150 км/ч.
Социальная реклама, новые дороги, но все равно люди относятся к этому безразлично и погибают. Так же и здесь. Это культура – она будет улучшаться и этого станет меньше.
Знаете, психологическое давление на судей бывает такое, что им иногда хотелось бы один раз по голове получить, забыться и чтобы все прошло. Чем находиться под этим гнетом многие годы – потому что большие клубы их болельщики постоянно все припоминают.
Оставить комментарий
Ваш емайл не будет опубликован. Обязательные поля помечены как (обязательное)